|
The eyes of a victim
|
|
| Fifa | Дата: Пятница, 28.09.2007, 14:12 | Сообщение # 1 |
 жена Густава
Группа: Администраторы
Сообщений: 151
Статус: Offline
| Такой белый шёлк - до боли режет глаза. Такой холодный шёлк - до боли колет иголками кожу. Такой бесконечно ненавистный холодный белый шёлк - в память на каждую ночь...
Белая простынь - как безбрежное море снега. Как заиндевелая ледяная корка на изодранной в клочья душе. Как мелькающая в памяти колеблющаяся на ветру занавеска. И как парус далёкой океанской яхты, бьющийся на холодном влажном ветру. Яхты, исчезающей за далёким горизонтом. Яхты, исчезнувшей только что, чьим последним следом в памяти остался этот парус. Парус, на который смотрят печальные, чуть влажные глаза. Парус, чья белизна столь хрупка и тревожна в этом колышущемся морском воздухе...
Солёные брызги почти ледяной океанской воды мелкой влажной пудрой налипают на сухую, чуть серебрящуюся от мелкого прозрачного пушка кожу, разъедая глаза. Холодные камни молча угрюмо сереют под ногами. И лишь чистое голубое небо, с мягкими перьями летучих, почти незаметных облаков, тихо и небрежно мчащихся по нему, своим прозрачным свечением даёт надежду на забвение. На то, что когда-нибудь это всё станет далёким прошлым, как и белый парус, исчезающий вдали...
Белая шёлковая наволочка подушки резко окатывает щёку своим холодом, заставляя плотно зажмурить глаза. В память на каждую ночь - этот белый ледяной огонь, эта причиняющая адскую боль белая прохлада. Закрытые глаза не видят её, но она всё ещё стоит перед глазами. Она всё ещё здесь. Эту кристальную белизну почти ощущаешь, почти чувствуешь и слышишь. Слышишь оглушающее шуршание, слышишь, как она медленно намокает от текущих из твоих ореховых глаз слёз, как пропитывается ими, становясь чуть серой и чуть тёплой. Как тонкая струйка слюны прорывается сквозь плотно сомкнутые, чтобы не закричать, губы и ползёт по вжатому в неё острому подбородку. Как касается белого шёлка и исчезает на нём...
Белый шёлк скрипит на зубах. Плотный, ни с чем не сравнимый запах ночного крема твоего брата резко бьёт в нос, почти перекрывая доступ воздуха. Язык ощущает всю горечь его лака для волос, так и не смытого на ночь и навсегда оставшегося на этом снежно-белом шёлке. Рот полон слюны, уже насквозь пропитавшей кусок наволочки, зажатый тобой меж зубов в бесцельной попытке стерпеть ужасающую боль и не закричать, но проглотить её нет сил. Тонкие струйки прозрачных слёз чертят влажные дорожки по твоим щекам, прерывающиеся в белом шёлковом море. И лишь тончайшая, еле заметная красная дорожка тёплой, чуть солоноватой крови из уголка плотно сомкнутых губ хоть как-то раздробляет это белое безумие и чуть согревает, растапливая белый шёлковый снег...
Ладони заледенели от холодного воздуха, прорывающегося в тёмную комнату сквозь распахнутое окно. Рваная сильная боль в крепко стянутых узким кожаным ремнём запястьях не даёт погрузиться в спасительное забытье. Нежная кожа натёрта до ссадин от попыток освободить привязанные к спинке кровати руки. Лишь жжение от многих ран и боль от синяков. Раздетый, ты лежишь на холодной шёлковой простыне, уткнувшись лицом в подушку и плотно зажмурив глаза. Тонкие щиколотки сильно перетянуты ремнём, что Билл вытащил из твоих широких джинсов и снял с гитары, валяющейся в углу. Привязанные к стойкам кровати ноги широко разведены, стопы чуть провисают в наполненную холодом пустоту. Ты слышишь ветер за окном, чувствуешь, как он медленно проникает в пустую комнату, как бьётся на этом пронзительно-холодном ветру невесомый матово-белый тюль. Чувствуешь, как ветер нежно гладит твою тёплую нежную кожу, с каждым его прикосновением чуть розовеющую и успокаивающуюся. И почти засыпаешь. Почти...
В клубе было душно. Едкий запах табака и алкоголя, вспотевших разгорячённых тел кружил голову. Громкая музыка монотонно била по ушам. Брат куда-то исчез, и ты одиноко сидел на мягком диване. Полумрак и неяркие брызги света то и дело сменяли друг друга перед уставшими глазами. Плечо всё ещё ныло от тяжести гитары, ноги казались ватными после двухчасового концерта. Мозг постепенно отключался, а тело не слушалось. Лишь обрывки доносившихся будто издалека разговоров заставляли сознание держаться на плаву, не позволяя ему камнем рухнуть на дно.
  
|
| |
| |
| Fifa | Дата: Пятница, 28.09.2007, 14:14 | Сообщение # 2 |
|
жена Густава
Группа: Администраторы
Сообщений: 151
Статус: Offline
| Билл появился так же внезапно, как и исчез. Сел рядом, взял со стола бокал виски-колы, блеснувший холодным мраком в спёртом воздухе. Сделав несколько глотков, он вернул стеклянный цилиндр с полустёртой эмблемой клуба на стеклянную поверхность и мягко облизнул блестящие влажные губы...
Громкие шаги босых ног твоего брата по холодному деревянному полу сводят с ума, мгновенно пробуждая от спасительной полудрёмы. Ты слышишь, как они становятся всё громче, всё ярче и плотнее. Уже слышишь громкое учащённое дыхание Билла слева от себя. Ещё сильнее вжимаешься лицом в подушку, ещё плотнее смыкаешь веки на своих влажных глазах, пытаясь спрятаться, пытаясь уснуть...
Тонкие тёплые пальцы с чёрными гладкими ногтями внезапно прикасаются к твоей коже за ушами. В последний раз ты резко дёргаешься, пытаясь вырваться из пут, но затёкшее обессиленное тело уже не может сопротивляться. И тогда из твоих светло-ореховых глаз на подушку падают две одиноких слезы...
Ты наклоняешься и падаешь на огромное сидение лимузина. Билл садится рядом, вплотную придвинувшись к тебе. Быстро пробегает руками по карманам в поисках зажигалки и, не найдя её, вопросительно смотрит на тебя. Чуть вздохнув, ты протягиваешь ему блестящий светлый металл дрожащими пальцами. Он громко щёлкает крышкой, резко нажимает на кнопку, и голубоватое пламя вырывается на свободу. Оранжевый огонёк тускло мерцает в полутьме салона, а сладкий голубоватый дым, подхваченный свежим прохладным ветром, исчезает в узкой щели опущенного стекла...
Билл медленно скользит пальцами по тонкой шее, спускается на плечи, проводит по крепко связанным рукам. Так же медленно возвращается к затёкшим плечам, которые уже бьёт лёгкая судорога, и начинает их нежно массировать. Ты расслабляешься и молча соглашаешься терпеть до конца...
Ты входишь с номер, не включаешь свет и идёшь к кровати. Садишься на край, сбрасываешь кроссовки и падаешь на спину. Твой брат садится рядом, положив свою руку на твоё бедро. Ты лишь молча смотришь в потолок. Его ладонь начинает скользить по голубой ткани твоих джинсов, наталкивается на молнию и расстёгивает её. Кончики пальцев молнией проносятся по тёплому тонкому хлопку боксеров, совершают несколько кругов по лобку, сминая жесткие тёмные волосы, и касаются наливающегося члена. Дыхание сбивается, и ты еле слышно стонешь:
- Не надо, Билл... Я устал...
Острые белые зубы слегка прикусывают мочку твоего правого уха, рваное, почти звериное дыхание оглушает. Зубы продолжают скользить по шее, оставляя на коже бледно-розовые следы и влажную дорожку тёплой слюны. Перемещаются на позвоночник, снова смыкаются, оставляя след укуса прямо под серебряной цепочкой. Ты тихо всхлипываешь и неслышным шёпотом молишь тебя отпустить, получая в ответ лишь довольный смешок. Зубы сменяются выкрашенными чёрным лаком ногтями, резко вгрызающимися в кожу спины, оставляющими после себя восемь белёсых ямок, через несколько мгновений ставших ярко-алыми. Ногти медленно скользят вдоль позвоночника, всё ближе и ближе подбираясь к заметной цели. Тёплые пальцы мягко ложатся на ягодицы, чуть сминая их. Ты пытаешься свести плечи, чувствуя, как, высыхая, становится холодной от ветра слюна Билла. Снова закусываешь мокрый край наволочки, уже насквозь пропитанной твоими слезами. Большие пальцы в кольцах глубоко проникают между ягодиц, резко и грубо их раздвигая. Ты наконец проглатываешь так долго стоявший в горле комок и громко шмыгаешь носом. Открываешь глаза и видишь перед собой лишь посеревшую, сплошь во влажных пятнах, шёлковую белизну.
- Ты слишком часто устаёшь, братец, - надменно отвечает он, продолжая поглаживать твою напрягающуюся плоть.
Ты находишь в себе силы лишь повернуться на живот. Билл громко вздыхает и начинает раздевать тебя. Стягивает футболку, скользит тёплыми ладонями по чуть шершавой коже спины, снимает джинсы. Проводит носом по выступающим лопаткам, гладит кончиками пальцев по щекам, убирая с них мягкие тонкие прядки волос. Ты зарываешься головой в подушку, расслабляешь спину. Он целует тебя в лоб, проводит влажным кончиком языка за ухом. Его тёплое дыхание мягко ласкает нежную кожу. Глаза сами собой закрываются. Ты уже дремлешь, когда он молча встаёт с кровати и идёт в душ...
|
| |
| |
| Fifa | Дата: Пятница, 28.09.2007, 14:16 | Сообщение # 3 |
|
жена Густава
Группа: Администраторы
Сообщений: 151
Статус: Offline
| Что-то горячее резко входит в тебя, отчего мгновенно сбивается дыхание. Ты резко вздрагиваешь, пытаясь воспротивиться этому, но сухие ремни лишь ещё больше ранят кожу, обжигая её новой болью. Выгибаешься, насколько хватает сил, запрокидываешь голову назад и громко кричишь, срывая голос. Лишь тугие ремни резко скрипят в темноте. И лишь Билл тихо стонет, начиная движения в тебе. Медленные, плавные, неуверенные движения внутри тебя, разрывающие твои душу и тело на мелкие части. Ты уже не противишься им - лишь тихо лежишь. Ты смирился. А из глаз капают слёзы...
Движения Билла становятся быстрее и глубже, дыхание - чаще. Боль отступает, по телу медленно расползается лёгкая нега. Стоны уже не оглушают, расслабленные руки не болят. Лишь ритмичное скольжение твоего брата внутри тебя, уткнувшегося лицом в мокрую подушку. Закрывшего свои глаза влажные глаза. Глаза очередной его жертвы...
Горячая струя спермы Билла медленно разливалась в тебе. Острые ногти до крови изодрали твои плечи. Билл обессилено упал на твою тёплую спину и поцеловал в висок. А ты лишь почувствовал влажную от твоей собственной спермы простынь, к которой был прижат его телом...
Ты стоишь на пустом берегу и смотришь вслед исчезающему за горизонтом белому парусу, так похожему на шёлковую простынь, на которой ты был распят. Смотришь в бесконечную даль своими чуть подёрнутыми влагой, красноватыми после очередной бессонной ночи глазами цвета лесного ореха. Стоишь и смотришь, как исчезает в сероватой дымке последний след белого паруса прекрасной океанской яхты. И веришь, что когда-нибудь время сотрёт из твоей памяти и тот белый шёлк, что так грубо и жестоко был оставлен на бездонной глубине твоих тёмных зрачков... Конец
|
| |
| |
